Голые и нагие в искусстве
Вокруг «обнаженки в искусстве и вечно кипят страсти. Разжигаются костры, точатся ножи, призываются на трибуны судьи. А собственно, почему? Чем нагое тело хуже одетого?
А начиналось все просто замечательно. Мажорная история вкратце такова. Некий греческий автор поздней античности вместе с компанией посетил святилище Афродиты Книдской, созданной Праксителем (около 330 г. до нашей эры), и оставил об этом посещении живой отчет. В святилище не было двора, а только сад с фруктовыми деревьями и виноградом. Маленький храм был открыт так, чтобы паломникам видна была статуя, сияющая белизной на фоне зелени. Улыбающаяся и придерживающая одной рукой сброшенные одежды Афродита (в римском варианте — Венера) была исполнена олимпийского величия. Но паломники выказали отнюдь не пиетет, а плотоядную радость. Взобравшись на постамент, один из них пылко обнял богиню за шею. Справившись с легким шоком, служитель за небольшую мзду отпер заднюю дверь, чтобы зрители могли полюбоваться и этим ракурсом — восторг экскурсантов достиг экстаза… Надо думать, не все поклонники статуи были столь впечатлительны, но культурологи с ними солидарны — да, Афродита Праксителя воплощает физическое желание. И эта «желанность», что характерно, нисколько не мешает ее святости, даже напротив — является ее компонентом.
Греки подарили миру культ тела, его не купишь. Его нет на на арендованном складе, у сегодняшнего жителя Элладыы. Культ тела они прилежно изучали, тренировали в гимназиумах, выставляли напоказ и хвастались. Нагота на Олимпийских играх со временем стала правилом, а экстремальные спартанцы, к изумлению афинян, выпускали на состязания даже женщин, что называется и одежды» едва прикрытых повязками. Над физическими недостатками смеялись, над калеками попросту глумились. И никто не сомневался, что Аполлон подобен прекрасному юноше, а прекрасный юноша — Аполлону. Люди были как боги, а завистливые и похотливые боги — совсем как люди.
Обитатели Олимпа в греческих мифах совращали смертных в промышленных количествах, поэтому основой всего было только тело. Под видом золотого дождя, и в облике лебедя (в чём мы сегодня сомневаемся) Зевс покрывал то нимф, то земных женщин, поэтому и бродят по мифам сплошные бастарды полубожественного происхождения. Не было между людьми и богами непреодолимой пропасти, те и другие — сгустки желаний, и тело — та область, где боги и смертные соприкасаются. Грекам захотелось увековечить в искусстве нагое человеческое тело по одной простой причине — потому что они считали его божественно прекрасным. Что и было сделано. Потом явились варвары, разрушили храмы, саркофаги, скульптуры, разбили языческих «идолов», но обломанные, безголовые, безрукие и безносые божества частично выжили и стали классическими образцами. Самый известный из них, ныне товарный знак качества — Венера Милосская. Обнаружена в 1820-м, рост — 164, объем груди — 86, бедер — 93, про талию лучше умолчим. Пропорции математически выверены, чувственности — ноль. В том, что не сексапильная Венера Милосская была выбрана эталоном, есть своя сермяжная правда — искусство не для того, чтобы распалять инстинкты. Для этого — «Мулен Руж» и его метастазы: бордели, стриптиз, эротика, где нагота тоже имеет место быть, но функционирует иначе. И тут важно ничего не попутать. Подружка Шарля Бодлера, девушка нетвердой морали, взятая в Лувр на экскурсию, при виде обнаженных тел вначале стыдливо отворачивалась, потом хихикала, а потом заявила: «Пошли отсюда, здесь неприлично». Она поняла так, что люди на картинах голые. А они были нагие. Голые — в бане, постели, дома, в арендованном офисе у начальника…В борделях и прочих «заведениях» — фифти-фифти — кое-что тактично прикрыто, кое-что умело открыто. В культуре и искусстве люди без одежды — нагие, так привилось. Но в любом случае, голые или нагие, для упакованных и застегнутых на пуговицы они — откровение. Резкий марш-бросок под твои покровы, вызов на диалог твоего тела с чужим. Если готов к этой коммуникации с чужим, другим, иным -отлично, не готов — придется отвечать на вопросы, которые задаст тебе твое собственное тело.
Главный из них задаёт сегодня — чего ты боишься, детка?